Форум » "Я часто цитирую себя" » Поэтическая беседка (2) » Ответить
Поэтическая беседка (2)
Alisha Ray: Что значит жизнь? Все лишь игра... И то - она не навсегда. Что значит жизнь? Вопрос - ответ, А между ними много лет. Что значит жизнь? Любовь ли? Боль? Пройти по краю, точно, вдоль. Что значит жизнь? Искать весь срок И не найти: увы, не смог. Что значит жизнь? Смотреть в окно? Как все проходит? Не оно! Что значит жизнь? То вера? Честь? А может подлость или лесть? Что значит жизнь? Нетленный прах Святых, которые в веках? Что значит жизнь? Не знаю я! Идея это не моя! Что значит жизнь, Быть может, я И не постигну никогда... Два ангела средь облаков Вели свой вечный бой. Они исторгли из оков Людских пороков рой. Один из них Тьмы ангел был, Из зла имел клинок. И землю мраком он б покрыл, Вот только если б мог - Был ангел Света мрака враг, Клинок добра имел. И защищал от войн и драк Людей он как умел. Прошло с тех пор уж много лет, Но все идет борьба. В душе у нас добра уж нет, А может нет и зла. И поступаем теперь так, Как нам велит расчет - Теперь не совесть всем важна - Карьерный лишь полет. Средневековый убийца(часть) Всегда чуть печален, спокоен, сердит, Своими руками он судьбы вершит: Кому умирать, а кому еще жить, Кому оставаться. кому уходить. И яды, кинжалы, мечи, топоры, Подставы, предательства этой поры Надежны, изящны, красивы, легки, Как не для смерти, а для любви... Летят года, идут года, Уходят в Лету навсегда. Все дальше прошлое от нас, Уносит тихо жизнь из глаз. Мы забываем нашу боль, И все играют одну роль. Так проще жить, так легче быть... И трудно! Сложно! не забыть Все то, что было с нами здесь... Бумаге «смело» отдаем... В глазах от Света уже резь... -теперь в себе его убьем... Не мое: “Ангел” Сегодня жизнь уходит вдаль, Прощается со мной навечно. И томно-горькая печаль Уходит. Друг ты мой сердечный! Не улетай, побудь немного Со мной. Страданья вечны И только ты их устранишь. Я помню, были мы беспечны И для меня теперь навечно Ты дверь надежды отворишь. И я закрою в разум клетку, Я знаю, ты наверх спешишь.... Прощанье наше не конечно В жизни. Обломалась ветка Судьбы незначимой моей. И злая, дьявольская метка Спадет теперь с души твоей. В твоих трепещущих крылах Я чувствую любви незнанье, В моих глазах читаешь страх И скорой смерти ожиданье...
Лана: Ten' пишет: А знаешь, истина где-то рядом, И кажется, что вот-вот Филологическою наградой Искомое слово придет. А знаешь, истина где-то рядом, Всего лишь мост перейти через лужу, Поверить в сказку и выпить яда, Затем понять, что никто не нужен. А знаешь, истина где-то рядом, В цветка бутоне, странице книги, Но небо рушится звездопадом, И улетают прозренья миги. А знаешь, истина где-то рядом, Тянись, шагай, беги - не коснешься. Наверно правильно, так и надо, Не трогай истину... обожжешься.
СОВА: Лана, это гениально!
Лана: СОВА, ты немножко преувеличиваешь
Лана: Гостья пишет: Но хорошо бы Ваша точка зрения будет нашептана справа - Ангелом. Голоса вокруг всё да шепоты, Не поддаться ли им безропотно? Понадеяться, что, мол, с опытом Отличу как-то всхлип от хохота. Только времени мало дадено, Да еще половина украдена, Вдруг окажется ангел гадиной - Не отделаюсь просто ссадиной. Лучше слово дам только совести, Буду чище к финалу повести.
Гостья: В земные страсти вовлеченный, я знаю, что из тьмы на свет однажды выйдет ангел черный и крикнет, что спасенья нет. Но простодушный и несмелый, прекрасный, как благая весть, идущий следом ангел белый прошепчет, что надежда есть. © Булат Окуджава
Гостья: Андрей Дементьев Прощаю всех, кого простить нельзя Кто клеветой мостил мои дороги. Господь учил: “Не будьте к близким строги. Вас все равно всех помирит земля”. Прощаю тех, кто добрые слова Мне говорил, не веря в них нисколько. И все-таки, как ни было мне горько, Доверчивость моя была права. Прощаю всех я, кто желал мне зла. Но местью душу я свою не тешил. Поскольку в битвах тоже не безгрешен. Кого-то и моя нашла стрела.
Гостья: Анна Ахматова Я научилась просто, мудро жить, Смотреть на небо и молиться Богу, И долго перед вечером бродить, Чтоб утомить ненужную тревогу. Когда шуршат в овраге лопухи И никнет гроздь рябины желто-красной, Слагаю я веселые стихи О жизни тленной, тленной и прекрасной. Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь Пушистый кот, мурлыкает умильней, И яркий загорается огонь На башенке озерной лесопильни. Лишь изредка прорезывает тишь Крик аиста, слетевшего на крышу. И если в дверь мою ты постучишь, Мне кажется, я даже не услышу.
Ten': Кит и Бог Кит моих тревог Наконец затих, Потому что лег Брюхом на песок. Века вечный тик Превратился в стих И стучит в висок Телеграфом строк. Выход - это вдох, Выдох - это вход. Но придирчив Бог К высшей из свобод. Все ворчит, сипит (Старенький уже!): "Я те дам delete, Вспомни о душе. Быть или не быть - Разве в этом суть? Перерезав нить, Перекроешь путь". Он ворчит, а кит, Что в тоске лежит И не хочет жить, Плачет и скулит, Шевельнул хвостом, Воду ощутив: В Божьем море том Начался прилив.
Гостья: Юнна Мориц Мой друг, мой безумный, мой свет голубой, Умчалась бы я в понедельник с тобой Туда, где в классической синей ковбойке Поет у костра синеглазый ковбой! Во вторник бы сделалась я мотыльком, Тебя догнала бы на судне морском. На мачте бы я трепыхалась до Гавра, А в Гавре бы шла за тобой босиком! И в среду не поздно, и в среду могла б Умчаться туда, где растет баобаб. Могла бы я стать одуванчиком в среду, Он чудно летает и духом не слаб. В четверг замечательно рухнуть в прибой И вынырнуть где-нибудь рядом с тобой, Ну, в солнечной Греции, в облачной Швеции, Обнятьсяч навек м смешаться с толпой. А в пятницу! В пятницу гуси летят И лебеди тоже - куда захотят! На лебеде-гусе тебя догнала бы В пампасах, где ветры, как воры, свистят! И даже в субботу не поздно ничуть Пуститься в такой обольстительный путь И шепотом в Лувре к тебе обратиться: "Я - здесь, я - всегда и везде, не забудь!" Но мне в воскресенье приятней всего В кофейне на Рейне, где много всего, За столик присесть, где с коварной подружкой Гуляешь и ждешь меня меньше всего. Умчалась бы я за тобой в города, В пампасы и в прерии, в кое-куда... Но сколько селедок, морковок, петрушек Кудыкнут: - Куда ты??? - Нет, я никуда...
Ten': Немного Востока Год не минул еще, А весна уже наступила, И не ведомо мне, как же звать теперь эту пору – «старым годом» или «новым годом»?.. (Аривара-но Мотоката) В новогоднюю ночь сон увидел – храню его в тайне И улыбаюсь… (Сёу) Как хочется мне Снова маленьким стать в это утро! Новый год наступил… (Исса) За праздничный стол По-свойски уселась и кошка – старый год проводить… (Исса) Луна или утренний снег… Любуясь прекрасным, я жил, как хотел. Вот так и кончаю год. (Басё) Немного мне нужно: Один понимающий друг Для умной беседы Да один пейзаж по соседству, Чтоб только им любоваться… (Татибана Акэми) Как хорошо, Когда беспокойные гости Рано ушли, И никто тебе не мешает С головой погрузиться в книгу. (Татибана Акэми) Все на свете затмит Своим серебристым сиянием Луна в эту ночь! (Нангай) Хотя никогда Я жизни мирской не чурался, Но, правду сказать, Намного приятней в покое вкушать одиночества прелесть… (Рёкан) Кудесник – даос, Небесные сферы пронзающий, Отыщи для меня Душу любимой. Ведь даже во сне Я не вижу ее теперь. (Мурасаки Сикибу) Что ж, бывает и так – в этом мире, столь зыбком и бренном, полюбить мне дано ту, которой вовек не увижу, о которой лишь ветер шепчет… (Ки-но Цураюки) Не из обычных людей Тот, кого привлекает Дерево без цветов. (Оницура) Как хорошо, Когда развернешь наугад Древнюю книгу – И в сочетаниях слов Душу родную найдешь. (Татибана Акэми) Как хорошо, Когда вскипятишь себе чаю, Сядешь, ноги поджав, И набьешь полон рот вкуснющим, Ароматным, жирным пельменем! (Татибана Акэми) Печальный мир! Даже когда расцветают вишни… Даже тогда… (Исса)
Гостья: [pre2] Юрий Левитанский Диалог у новогодней елки — Что происходит на свете?— А просто зима. — Просто зима, полагаете вы?— Полагаю. Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю в ваши уснувшие ранней порою дома. — Что же за всем этим будет?— А будет январь. — Будет январь, вы считаете?— Да, я считаю. Я ведь давно эту белую книгу читаю, этот, с картинками вьюги, старинный букварь. — Чем же все это окончится?— Будет апрель. — Будет апрель, вы уверены?— Да, я уверен. Я уже слышал, и слух этот мною проверен, будто бы в роще сегодня звенела свирель. — Что же из этого следует?— Следует жить, шить сарафаны и легкие платья из ситца. — Вы полагаете, все это будет носиться? — Я полагаю,что все это следует шить. — Следует шить, ибо сколько вьюге ни кружить, недолговечны ее кабала и опала. — Так разрешите же в честь новогоднего бала руку на танец, сударыня, вам предложить! — Месяц — серебряный шар со свечою внутри, и карнавальные маски — по кругу, по кругу! — Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку, и — раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три!..[/pre2]
Ten': Алекс Микеров да хоть день без тебя, хоть век – время ощущает своё бесправие; ты мой самый солнечный человек, даже если эта любовь неправильна, и, возможно, бессмысленна и пуста, + окончится страхом и одиночеством. я так долго не размыкал уста, что любое слово теперь – пророчество; я так долго не разминал уста, что любой поцелуй взрывчаткою обжигает нервы – не долистать твоё тело больной сетчаткою до конца, мой искусный аквамарин притягателен многим, но не тебе! я, конечно, неважный гардемарин: нету шпаги и крив хребет. дни шуршат обертками от конфет, время осыпается шелухой; если мы в антракте пойдём в буфет – я вернусь обратно совсем бухой; на спектакль с названием: «жизнь с тобой» косо смотрят критики и родня, если ты однажды решишь: «отбой» – это будет обоймою: всю в меня. Но, когда мы останемся при своих, в смысле: каждый останется при своём одиноком мнении, этот стих будет как воспоминание: мы вдвоём.
Ten': Алекс Микеров Всё дело в том, что твоё дыхание как прибой, ты звучишь во мне океаном, едва касаясь — ты то ласковый зверь, то безвольный заяц — если ты вдруг отливом, то с дрожащей нижней губой выползаю на берег я и угасаю. Дело в том, что ты дальше любых галактик — можно лишь наблюдать в телескоп соцсети твой холодный блеск, ярче всех на свете, можно выдумать сколько угодно тактик — но добраться к тебе всё равно не светит. Дело в том, что мир — наконец-то! — мне стал по росту, я смотрю, изумляясь, как за спиной остаются страхи, что были всему виной, и тому, как на деле всё оказалось просто — просто пропитано тишиной. Дело в том, что есть расстояния куда немыслимей, чем пространство, обозначаемое светом звёзд: ну, представь себе миг перед самым выстрелом и идущий сразу за ним; от слёз и от крови рубашка исходит пятнами, победитель, бледнея, прошепчет, что хочет пить. Дело в том, что и слово может случиться выстрелом — это стало понятно мне. Постарайся, пожалуйста, больше им никого не убить.
Гостья: Роберт Рождественский Тихо летят паутинные нити. Солнце горит на оконном стекле... Что-то я делал не так? Извините: жил я впервые на этой Земле. Я её только теперь ощущаю. К ней припадаю. И ею клянусь. И по-другому прожить обещаю, если вернусь... Но ведь я не вернусь.
Ten': "Приглашению на казнь", ставшему бессмертным В стихах оставляю метки. Надеюсь - не слишком редки Ячейки невидимой сетки, Блокирующей обвал. И сердце колотится в клетке, И пляшут марионетки, Нелепые люди-нетки В осколках не тех зеркал. Набоковским Цинциннатом, В межмирии полураспятым, Бесплотным, но не крылатым, Стремаюсь в 4 утра. С горящего циферблата Цифрованно-витиевато Мне время отборным матом Упорно твердит: "Пора!" Ведь Пьер - подходящий сталкер, Мне б, той еще экстремалке, На плахе, шаткой и валкой, Лечь под топор на ура. Но есть мечта у нахалки: Стихи о цветущей балке Черкнуть на листочке жалком В секунде до топора.
Гостья: Александр Тарадов Бежим по замкнутому кругу Во власти вечной суеты. Мы так похожи друг на друга... Дела похожи... и мечты... Растим детей, жалеем старость, Находим что-то для души... Теряем... то, что нам досталось... И верим... даже в миражи! А годы - тихо уплывают, Соткав для нас вуаль морщин, И сединой напоминают, Что жизнь - одна! И шанс - один! Антракта нет на этой сцене. Нельзя и занавес закрыть, А время - поднимает цены На право полноценно жить: Пить сок закатов и рассветов, Свободы пить хмельной настой И сложных не искать ответов В задаче Гамлета простой. Искать, творить и быть счастливым, Как в детстве, быть самим собой, Любить, и тоже быть любимым, И вознестись над суетой! А счастлив тот, кто на рассвете, Сумел однажды осознать, Что жив! Здоров! Что солнце светит! И будет новый день опять!
Ten': А. Блок Благословляю все, что было, Я лучшей доли не искал. О, сердце, сколько ты любило! О, разум, сколько ты пылал! Пускай и счастие и муки Свой горький положили след, Но в страстной буре, в долгой скуке Я не утратил прежний свет. И ты, кого терзал я новым, Прости меня. Нам быть — вдвоем. Все то, чего не скажешь словом, Узнал я в облике твоем. Глядят внимательные очи, И сердце бьет, волнуясь, в грудь, В холодном мраке снежной ночи Свой верный продолжая путь.
Гостья: Анна Русс Бац - и фото в ленте в фейсбуке Снизу подпись: "Я в Ямамото" Я-то думал, так звать кого-то Я не знал про такое место От друзей комменты и лайки Сразу видно - ребята в теме Я из них никого не знаю Ямамото, да. Интересно. Я в фейсбук-то залез случайно Я там редко бываю так-то Все друзья мои из контакта Я там должен сидеть по работе Кстати да, я работаю, знаешь? Вот на фото я и работа Двадцать человек подчиненных Я не знал, что я так умею Я работаю ради пользы Я всегда искал свое место Но теперь смотрю и немею Ямамото, значит? Ну, ладно Полистал я твои альбомы Впечатленье, что каждое утро Ты встаешь покорять Гималаи Это так мне отсюда видно То в Боливии, то в Непале Ты встречаешь свои рассветы Провожаешь последние звезды Ямамото. Где это? Где ты? Мы когда-то вставали поздно Я пораньше, ты еще позже Если я по чему и скучаю, То по этим поздним вставаньям Я всегда искал свое место Мне казалось, здесь мое место Я на небо смотрю нечасто Свет, будильник, зубная паста Первый кофе, такси, вчерашний Z-отчет, с терминала сверка А потом звонки и до ночи Где уж тут обратиться к звездам Подчиненные.. поздно.. польза.. Только вдруг ощущаю остро: Мое место - в фейсбуке, на фото. В Ямамото. Рядом с тобой.
Ten': Кот Басё Ты кофейный пар и лакричный чай, ты гранатовый сок и медовый ром. Ты не знаешь, я пью тебя по ночам, приникая к влаге горячим ртом. Я прямая речь и плохая дочь, у меня забрали последний ключ, но они никогда не отнимут ночь, потому что я по ночам не сплю. Ты соленый лайм и горячий след, ты клубничный мусс и коньячный бриз. Ты не знаешь, но на моей земле ты всегда горишь у меня внутри. Ты прохладный брют и фруктовый лед, ты ванильный цвет и молочный снег. Если я сейчас с тобой говорю – значит, ты искала меня во сне.
Ten': Ахматова Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник, Что бывает любовь на земле. И от лености или со скуки Все поверили, так и живут: Ждут свиданий, боятся разлуки И любовные песни поют. Но иным открывается тайна, И почиет на них тишина... Я на это наткнулась случайно И с тех пор все как будто больна.
Ten': Снова приходит август... *** Август - астры, Август - звезды, Август - грозди Винограда и рябины Ржавой - август! Полновесным, благосклонным Яблоком своим имперским, Как дитя, играешь, август. Как ладонью, гладишь сердце Именем своим имперским: Август! - Сердце! Месяц поздних поцелуев, Поздних роз и молний поздних! Ливней звездных - Август! - Месяц Ливней звездных! (М. Цветаева) *** Он и праведный и лукавый, И всех месяцев он страшней: В каждом Августе, Боже правый, Столько праздников и смертей. Разрешенье вина и елея… Спас, Успение… Звездный свод!.. Вниз уходит, как та аллея, Где остаток зари алеет, В беспредельный туман и лед Вверх, как лестница, он ведет. Притворялся лесом волшебным, Но своих он лишился чар. Был надежды «напитком целебным» В тишине заполярных нар… А теперь! Ты, новое горе, Душишь грудь мою, как удав… И грохочет Черное Море, Изголовье мое разыскав. (А. Ахматова) *** "Август. Персики и цукаты И в медовой росе покос. Входит солнце в янтарь заката, Словно косточка в абрикос. И смеется тайком початок Смехом желтым, как летний зной. Снова август. И детям сладок Смуглый хлеб со спелой луной". (Ф.Г.Лорка) *** В этом августе либо так жарко, что спасает лишь ледяной брют, либо так дождливо, что жалко дорогую обувь и красоту брюк, в этом месяце либо идешь ко дну оттого, как много вокруг красоты, либо хочешь видеть её одну — но нас снова разводит, как над Невой мосты, беспощадное время, тикающее во всём, что меня окружает — и, конечно, внутри меня. Август смотрит с ухмылкой, как мы несём наше счастье, но и не думает изменять привычке заканчиваться внезапно. (Алекс Микеров) *** Всё начинает лететь вверх дном и бродить вином, все начинают ходить конем, и гореть огнем, когда раздается гром, он заходит в дом так, словно это дом обитает в нем. Молча стоит у стола, разрезает лайм, крутит в руке ножи, наливает джин, кожа его бела, его взгляд – стрела, воздух над ним сжимается и дрожит. Он выключает свет, убирает плед, тонок и невесом - Аполлон, Ясон, будет держать в петле, оставляя след, чтобы в твоей ладье погрузиться в сон. Утро приходит в пять, когда боги спят, он оставляет чай, поворот ключа. Лучше тебе не знать, не всплывать из сна. В доме такой порядок, что все молчат. (Кот Басё)
Ten': счастливый вечер августа Алекс Микеров для дружка Морозова Так пахнет август: сыром и вином, чуть подгоревшим воздухом и сном, укрытым самым тонким покрывалом. Тут будни с выходными вплетены друг в друга, как диджеем сведены два трека в тот, что лучше не бывало. И мы сидим с тобой на кухне и весь мир нам кажется искрящимся, он мил, он радостен — не усидеть на месте. И ты, как маленький ребенок, впопыхах, мне сбивчиво — не удержать в руках — показываешь счастье; перекрестье улыбок наших, слов, вселенных, тел так хрупко, что вот как бы ни хотел их удержать я — разум здесь не властен: здесь то, что вне его, что алогично, что — как воду набирая в решето — живет пока ты полон страсти и непригодно для хранения в словах, в записках, в фотографиях, — и ах! — внутри нас тоже остается только тенью. Но, знаешь, черт с ней, с памятью, — смотри: тут август полон счастья, и внутри нет ничего со склонностью к смятенью. 07. 08. 2012
Ten': К Марининому дню. *** Не думаю, не жалуюсь, не спорю. Не сплю. Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю, Ни к кораблю. Не чувствую, как в этих стенах жарко, Как зелено в саду. Давно желанного и жданного подарка Не жду. Не радует ни утро, ни трамвая Звенящий бег. Живу, не видя дня, позабывая Число и век. На, кажется, надрезанном канате Я - маленький плясун. Я - тень от чьей-то тени. Я - лунатик Двух темных лун. 13 июля 1914
Ten': Разрывнословие Рифмоплетенья условная нить Славно сшивает рану. Чтоб пережить, надо слово словить И душу заштопать драную. Но исцеляющей силы слов Не ощущаю вовсе: Вот уже третий треснул шов - Треснул, а не разползся. Гемостатической губкой Москва, Паллиативом Питер. Рвутся и рвутся на части слова - Слоги, морфемы, литеры. Центр патологии речи, привет! (Николоямская, 8). Я твой потенциальный клиент: Разрывнословна осень. 21.09.12
Ten': Как нынешний ноябрь прозрачнонебен! Хрустальность луж и синева над ними. Надежды свежевысушенный стебель... И сердца свежевыщербленный щебень... И трещинки в осыпавшемся гриме ... И это все - стараньями твоими. Иду я, голову задрав, смотрю на ветви, Сухим глазам дарю графичность линий. Изгиб нагого тополька игрив, кокетлив, И мальчик простодушен и приветлив, Как пастушок на идиллической картине, Или щенок в колбасном магазине. Вот липа неразборчиво и мелко Начиркала узор свой суетливый. Каштан спокоен: он орехи-недоспелки Раздал на счастье легковерным белкам, А яблоня, корява и стыдлива, Снимает свой наряд неторопливо. Клен нервно-чувственнен, и веточки, как вены, В осеннем небе бьющиеся жилки. А на моей аллейке вдохновенной Неутешительные перемены: У вязов, поэтических и пылких, Не слишком эстетичные будылки. А вот шиповник. Мой. Обугленные ветки И ершики колючек отовсюду, Нетающий снежок на листьях-веках, Как будто умер навсегда, навеки, Совсем не веря воскресенья чуду... Мой милый, я тебе шептать всю зиму буду, Что ты любим, любим, любим, и жив, и скоро Отступит темнота, весна придет такая, Что обнесет цветами, начиная с корня, Весна без края и конца, с которой Ты будешь счастлив от начала мая До октября, в Любовь, и Жизнь, и Смерть играя! (ноябрь 2012)
Ten': Несбывшиеся мечты Пьеро С чела, что бледнее мела, Белила я смою смело - Я грим натяну, как маску, И рыженький паричок. Я буду твоим Петрушкой, Паяцем, шутом, игрушкой, Маленьким бесеняткой, Острым на язычок. Буду трещать синицей, Сценки разыгрывать в лицах, И бубенцами зальется Красненький колпачок. Веретеном лубочным Ниточку слов в клубочек Буду свивать затейливо В наш потайной сундучок. Чертополохом непрошенным Защекочу, заполошу. Хоть распадусь кусками - За твой зацеплюсь кушачок. Серой тенистой Волкой Останусь с тобой надолго. Вдруг пригожусь, мой хороший, Царевич мой, дурачок. 28.09.12
Ten': Иосиф Бродский Письма римскому другу (Из Марциала) * Нынче ветрено и волны с перехлестом. Скоро осень, все изменится в округе. Смена красок этих трогательней, Постум, чем наряда перемены у подруги. Дева тешит до известного предела - дальше локтя не пойдешь или колена. Сколь же радостней прекрасное вне тела: ни объятье невозможно, ни измена! * Посылаю тебе, Постум, эти книги Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко? Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги? Все интриги, вероятно, да обжорство. Я сижу в своем саду, горит светильник. Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых. Вместо слабых мира этого и сильных - лишь согласное гуденье насекомых. * Здесь лежит купец из Азии. Толковым был купцом он - деловит, но незаметен. Умер быстро: лихорадка. По торговым он делам сюда приплыл, а не за этим. Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем. Он в сражениях Империю прославил. Столько раз могли убить! а умер старцем. Даже здесь не существует, Постум, правил. * Пусть и вправду, Постум, курица не птица, но с куриными мозгами хватишь горя. Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря. И от Цезаря далеко, и от вьюги. Лебезить не нужно, трусить, торопиться. Говоришь, что все наместники - ворюги? Но ворюга мне милей, чем кровопийца. * Этот ливень переждать с тобой, гетера, я согласен, но давай-ка без торговли: брать сестерций с покрывающего тела все равно, что дранку требовать у кровли. Протекаю, говоришь? Но где же лужа? Чтобы лужу оставлял я, не бывало. Вот найдешь себе какого-нибудь мужа, он и будет протекать на покрывало. * Вот и прожили мы больше половины. Как сказал мне старый раб перед таверной: "Мы, оглядываясь, видим лишь руины". Взгляд, конечно, очень варварский, но верный. Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом. Разыщу большой кувшин, воды налью им... Как там в Ливии, мой Постум,- или где там? Неужели до сих пор еще воюем? * Помнишь, Постум, у наместника сестрица? Худощавая, но с полными ногами. Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица. Жрица, Постум, и общается с богами. Приезжай, попьем вина, закусим хлебом. Или сливами. Расскажешь мне известья. Постелю тебе в саду под чистым небом и скажу, как называются созвездья. * Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье, долг свой давний вычитанию заплатит. Забери из-под подушки сбереженья, там немного, но на похороны хватит. Поезжай на вороной своей кобыле в дом гетер под городскую нашу стену. Дай им цену, за которую любили, чтоб за ту же и оплакивали цену. * Зелень лавра, доходящая до дрожи. Дверь распахнутая, пыльное оконце. Стул покинутый, оставленное ложе. Ткань, впитавшая полуденное солнце. Понт шумит за черной изгородью пиний. Чье-то судно с ветром борется у мыса. На рассохшейся скамейке - Старший Плиний. Дрозд щебечет в шевелюре кипариса. Mарт 1972 Пророчество М. Б. Мы будем жить с тобой на берегу, отгородившись высоченной дамбой от континента, в небольшом кругу, сооруженном самодельной лампой. Мы будем в карты воевать с тобой и слушать, как безумствует прибой, покашливать, вздыхая неприметно, при слишком сильных дуновеньях ветра. Я буду стар, а ты -- ты молода. Но выйдет так, как учат пионеры, что счет пойдет на дни -- не на года, -- оставшиеся нам до новой эры. В Голландии своей наоборот мы разведем с тобою огород и будем устриц жарить за порогом и солнечным питаться осьминогом. Пускай шумит над огурцами дождь, мы загорим с тобой по-эскимосски, и с нежностью ты пальцем проведешь по девственной, нетронутой полоске. Я на ключицу в зеркало взгляну и обнаружу за спиной волну и старый гейгер в оловянной рамке на выцветшей и пропотевшей лямке. Придет зима, безжалостно крутя осоку нашей кровли деревянной. И если мы произведем дитя, то назовем Андреем или Анной. Чтоб, к сморщенному личику привит, не позабыт был русский алфавит, чей первый звук от выдоха продлится и, стало быть, в грядущем утвердится. Мы будем в карты воевать, и вот нас вместе с козырями отнесет от берега извилистость отлива. И наш ребенок будет молчаливо смотреть, не понимая ничего, как мотылек колотится о лампу, когда настанет время для него обратно перебраться через дамбу.
Ten': Леонид Филатов Тот клятый год уж много лет, я иногда сползал с больничной койки. Сгребал свои обломки и осколки и свой реконструировал скелет. И крал себя у чутких медсестёр, ноздрями чуя острый запах воли, я убегал к двухлетней внучке Оле туда, на жизнью пахнущий простор. Мы с Олей отправлялись в детский парк, садились на любимые качели, глушили сок, мороженное ели, глазели на гуляющих собак. Аттракционов было пруд пруди, но день сгорал и солнце остывало И Оля уставала, отставала и тихо ныла, деда погоди. Оставив день воскресный позади, я возвращался в стен больничных гости, но и в палате слышал Олин голос, дай руку деда, деда погоди… И я годил, годил сколь было сил, а на соседних койках не годили, хирели, сохли, чахли, уходили, никто их погодить не попросил. Когда я чую жжение в груди, я вижу как с другого края поля ко мне несётся маленькая Оля с истошным криком: " дедааа погодии…» И я гожу, я всё ещё гожу и кажется стерплю любую муку, пока ту крохотную руку в своей измученной руке ещё держу.
Ten': Сегодня 14 декабря. День декабристов. Александр Галич Петербургский романс Посвящается Н. Рязанцевой «Жалеть о нём не должно, ...он сам виновник всех своих злосчастных бед, Терпя, чего терпеть без подлости - не можно...» Н. Карамзин ...Быть бы мне поспокойней, Не казаться, а быть! ...Здесь мосты, словно кони - По ночам на дыбы! Здесь всегда по квадрату На рассвете полки - От Синода к Сенату, Как четыре строки! Здесь, над винною стойкой, Над пожаром зари Наколдовано столько, Набормотано столько, Наколдовано столько, Набормотано столько, Что пойди - повтори! Все земные печали - Были в этом краю... Вот и платим молчаньем За причастность свою! Мальчишки были безусы, Прапоры и корнеты Мальчишки были безумны К чему им мои советы?! Лечиться бы им, лечиться, На кислые ездить воды - Они ж по ночам: «Отчизна! Тираны! Заря свободы!» Полковник я, а не прапор, Я в битвах сражался стойко. И весь их щенячий табор Мне мнился игрой, и только. И я восклицал: «Тираны!» И я прославлял свободу, Под пламенные тирады Мы пили вино, как воду, И в то роковое утро, (Отнюдь не угрозой чести!) Казалось, куда как мудро Себя объявить в отъезде. Зачем же потом случилось, Что меркнет копейкой ржавой Всей славы моей лучинность Пред солнечной ихней славой?! ...Болят к непогоде раны, Уныло проходят годы... Но я же кричал: «Тираны!» И славил зарю свободы! Повторяется шёпот, Повторяем следы. Никого ещё опыт Не спасал от беды! О, доколе, доколе, И не здесь, а везде Будут Клодтовы кони Подчиняться узде?! И всё так же, не проще, Век наш пробует нас - Можешь выйти на площадь, Смеешь выйти на площадь, Можешь выйти на площадь, Смеешь выйти на площадь В тот назначенный час?! Где стоят по квадрату В ожиданьи полки - От Синода к Сенату, Как четыре строки?! 22 августа 1968 *** Алька Кудряшева, наше время Повторяю, как мантру, каждый день, каждый день, надо слушать команды, надо верить в людей, надо голову выше, надо пальцы в зажим, по сверкающей крыше, полетим, побежим, надо выехать в гости, надо выпить вина, но от боли и злости я сегодня пьяна, сердце сердится остро, и работать пора, на Васильевский остров я приду умирать. Я зеркальный осколок из кривого стекла, я закончила школу и из дома ушла, выйду к осени в сени: "Не печалься, не верь", я собака на Сене, я хомяк на Неве. Не себе и не людям, ни туда, ни сюда, раз такую не любят - прощевайте тогда. Хоть ромашек нарвите, ешьте - суп на плите. Зеркала ненавидят отражать свою тень. Я бы всё разметала по собачим чертям, расплавляя металлы, голову очертя, я бы спряталась в почву, под бетонный настил, я уверена точно, что Зевес бы простил. Только капли стекают по замерзшим рукам, я совсем не такая, я подвластна векам. И звенит колокольно из давнишней мольбы: "...быть бы мне поспокойней. Не казаться. А быть."
Ten': Предновогоднее Девушка в метро Чистит мандарин. Дольку в рот, а запах - Нам, стоящим рядом. В Питере тепло. Тоненько Гольфстрим Тонико-силлабо В стих сочится ядом. Новый год вот-вот. Снега нет и нет. Чавкает болото. Там, где нет асфальта. Серый небосвод - Суть невзгод и бед. И недоброхотна Черная печаль та. Хочется мечты, Чистоты и крыш, Среди сонма бедствий - Сон предновогодний: Снова я и ты, И чтоб я - Малыш. Мандаринка - средство Все вернуть сегодня. *** Девушка ушла, Запах унесла. А зайду-ка я В магазин "СемьЯ". Мандаринов здесь В сеточках не счесть. Вдруг найду такой, Чтоб вся жизнь - строкой. Только ты и я, Тайная семья... декабрь 2013
полная версия страницы